--Начало--
Из денника Луска доносилось тяжелое дыхание, редкие фырчки и вздохи и почти идеальная тишина. К сожалению, этого все не было бы слышно, ибо по всей конюшне царил море различных звуков, которые с мастерством заглушали тишину доносящеюся с места жительства гнедого, спортивного коня по имени Щелчок. Хотя Луску, в конечном счете, было все равно, какие звуки от него исходили а какие не исходили, ибо сейчас его главным занятием было наблюдения за запотевшим окном, которое было настолько облеплено грязью, что видимость была снижена до минимума и лишь робкие лучи пробивались во внутрь, грея душу жеребцу. Уродливый, нелепый шрам окрасивший его гладкую, со сверкающей на солнце шерстью, шкуру, дополняя хоть какую-то изюминку его внешности, но в тоже время оставил травму в его душу. Из-за этого ранения он не смог долгое время участвовать в соревнования, снова и снова взлетать на вершины пьедестала, снова и снова перешагивать порог невозможного... А значит - переставать чувствовать счастья, смысл жизни, которые были как самая гадкая ложь - таким коротким, но таким прекрасном.
Сколько времени на него уже не садились? Несколько месяцев, наверное. Сколько уже он не ходил на соревнования? Тоже несколько месяцев. Все эти месяцы были прожиты зря, утоплены в рассуждениях о жизни, сладкой мечте снова взмыть над препятствием, забывая все беды и наслаждаясь победой. Как же он этому радовался тогда! Как старый конь весенний, сочной и светло-зеленый траве, которая разбавляла краски их черно-белой жизни. Задумчиво перекатывая во рту желтые стебли сена, гнедой в какой раз не понимал зачем все это. Какого чёрта он прожил все эти 12 лет? Ради того, что бы сейчас стоять в душном деннике, мечтая, что бы жизнь стала хотя бы о не много лучше?
"К чёрту все..." Луск устало вздохнул, бросив взгляд к двери денника, после снова обернувшись к запотевшему окошку. Его тело нуждалось в движениях, прохладного, вечернего воздуха, свежий травки и хотя бы не много другого пейзажа перед глазами. Голые, серые стены, высоко поставленное окно, крепко закрытая дверь, прогулка три раза в неделю... Чем не тюрьма? Эти стены как-будто сжимали гнедого, расплющивая, делая из него жалкую лепешку, забывшей, кто он был когда-то и кем он являться сейчас. Скрип двери ударил по ушным перепонкам Луска, заставляя того вяло повернуться на звук. Коренастый, загорелый мужчина, в чьих руках покачивался новенький кожаный недоуздок и ярко-красный чембур, словно маятники на темно-синем море отчаяния и смирения. Повернувшись к человеку всем телом, Щелчок позволил кожаному недоуздку лечь на свою шелковистую, местами уже клокастую, шерсть. От человека пахло яблоками и свежим овсом, заставляя Луска бросить на него удивленный взгляд. На конюха он не походил, слишком чистый и опрятный. Может... А чёрт его знает. Покачнув мордой, конь позволил так же пристигнуть красный чембур к недоуздку и медленным шагом поплелся за бодро шедшим пареньком. Скрип редких, старых досок был столь же привычном звуком, как назойливое жужжание мух, ибо, скорее всего, сто раз на день проходили лошади мимо его денника, скрипя досками. Привычно. Некоторые лошади крыселись на гнедого, некоторые уважительно отходили, на первых Луск отвечал тем же - показывая грозную крысу и угрожающе стукнут крепким копытом по полу показывал свое недовольство, на вторых же снисходительно фыркая, гордо поднимал морду, но лишь на мгновения - для вида.
Яркий свет с прохода на улицу на миг ослепил Щелчка, ибо слишком привычна была ему полутьма, которая витала по его деннику. Свежий воздух в котором витал запах спелых яблок, аромат различных цветом и запах свежий травы. Луск на миг возбудился, но тут же усмирил свой пыл, продолжая двигаться за человеком, с каждым шагом все больше и больше не довольно фыркая. Камушки, выделывая курбульто-сальто в воздухе, со слабым стуком падали на высохшею, покрытую травой и кустарниками землю, отскакивая от копыт Чёрта. Пыль, поднятая от земли, не вольно напоминало... А да ладно. Гнедой отогнал мысли резкий качком головы, все-таки, как никак, сверкающая на солнце левада уже во всей красе предстала перед глазами жеребца. Тихо всхрапнув, Луск дернулся вперед, повалив на землю парня, который тут же вскочил на ноги, осуждающим взглядом просверлив гнедую шкуру коня. Крыса Щелчка было достойным ответом. Буквально "запихнув" массивное тело жеребца в леваду, человек спешно отстегнул чембур от недоуздка, закрыв калитку и все тем же бодрым шагом последовав за следующий партией лошадей, поднимая клубки пыли за собой. Набрав полные легкие свежего воздуха, Чёрт пытливым взглядом оглядел леваду. С каким же трудом он поборол желание ринуться вперед, сметая все на своем пути, словно живой танк взрывать за собой землю... Аккуратная фигурка скаковой четырехлетки, мирно поедавшая траву и оказалась причиной, почему конь решил не ринуться вперед, и бесится словно молодая трехлетка. А хотя какая разница?! Ему же всегда было наплевать на чужое мнения.
Подойдя чуть ближе к симпатичной кобыле, Луск потянулся к траве, жадно отщипывая от общей массы приличные клочки, наслаждаясь ее прелестном вкусом и сногсшибательным ароматом. А вороная - пусть сама начинает разговор, если она этого хочет.

Отредактировано Lusk (11 Авг 2012 00:23:27)

Летние солнце слегла припекало широкую спину коня, доставляя настолько блаженственное ощущение, что Луск не вольно прикрыл глаза, приподняв морду от сочно-зелёной травы. В деннике такого не встретишь. К сожалению. Пару назойливых мух, выделывая различные курбеты в воздухе, пролетели над гнедым, словно два маленьких самолетика, с крохотными моторчиками и с усами вместо кабины пилота. Пару насекомых уже присели "отдохнуть" на удобную и мягкую шерсть Щелчка, заставляя последнего не довольно фыркнуть, с силой хлестнув по месту, где он почувствал место нахождения мух. Все было практически хорошо. Медленно повернув морду в сторону конюшни, Чёрт, все так же не спеша "перемалывая" молодую траву в челюсти, с вялым интересом наблюдая за парочкой серых, спортивных  жеребцов, которые чуть подскакивая на место от перевозбуждения, двигались в сторону бегового трека. Стук железных лопат, гармоничный цокот копыт, тихое ржание, доносившиеся со стороны КСК - все это было обыденными звуками, на которые конь не обращал не малейшего внимания. Конечно, если конкретный звук не доходил до грани слишком сильной громкости, от чего начинало звенеть в ушах. Во всяком случаи - сейчас это явление не наблюдалась, и конь был максимально спокоен и расслаблен, наслаждаясь бойким пересвистом птиц, который доносился из далеких, ветвистых гигантов, которые были достаточно далеко от левады, где в данной момент и находился Щелчок с вороной кобылой. Кстати, насчет кобылы...
Повернувшись назад,  на место, где находилась аристократичная чистокровка, жеребец с любопытством уставился на нее, удивляясь ее молчаливость.  "Пфф, значит она просто не хочет начинать разговор. Какая мне разница?"
- Не думала, что в леваду заведут кого-то еще. Я хотела сказать, что не думала, что ко мне пригонять жеребца. Обычна я одна гуляю, или с другими кобылами. К тому же, я тебя не видела здесь раньше. Ты новенький что ли? -  только Луск собирался снова окунуть морду в  гущу ароматней травы, как высокий голос кобылы разнесся по леваде, заставляя коня остановить на ней долгий взгляд. Тяжело вздохнув, гнедой перевел взгляд на иссеня-голубое небо, отведя уши чуть назад и медленно вдыхая свежий воздух в легкие.
- Было бы как-то... странно, если бы, если бы ты была тут одна. Не так ли? Хотя да, это спорная вещь, -  медленно проговорил Луск, опустив морду и снова взглянув на кобылу,  - Я здесь давно. Несколько месяцев, если это можно отнести к большому сроку.  И да, я не удивлен, что ты меня не видела. Слишком уж редко я выхожу из конюшни, - Щелчок потянулся к заманченому пучку травы,  жадно откусив его и снова подняв морду, поведя ушами и пронзительно взглянув на кобылу.

Отредактировано Lusk (11 Авг 2012 19:43:02)

Тихое ржание донеслось из глотки вороной, заставляя Щелчка удивленно покоситься на собеседницу, не отрываясь от трапезы. Все-таки - чистокровки всегда были интересными личностями, как физически так и характерно. Очередной прохладных порыв ветра окутал гнедого словно одеяло, охлаждая его тело и разум, словно пьяный человек, после недели пьянки с водкой, отходил на ледяном пиве. Все-таки люди похожи на лошадей, даже иногда в очень неожиданных местах. Стук колес по сухой, твердой земле, сначала доносился с конюшни, будто бы не значительный писк комара, но вскоре гам значительно усилился и молодой, коренастый паренек, с потрепанной рубахой и порванными штанами, вяло толкая перед собой тележку, полную конского навоза, которая оставляла после себя дорожку из редких фекалий, которые не стерпев колдобин и тряски, позорно выпадали из общий кучи, двигался в противоположную сторону. Презрительно сморщив нос, жеребец фыркнул, сделав шаг назад. Вот какой смысл возить тележку с фекалиями, да еще и конскими? Все-таки - люди в некоторых факторах довольно глупы. Мотнув мордой, будто бы пытаясь согнать назойливых мух, Луск снова потянулся к гуще сочной травы. Не часто же ему дается такое счастья.
- Эх, понимаю. Я в последнее время тоже редко выхожу из денника. Каждый день стою и слушаю, и наблюдаю. Для меня друзьями стали стены, тишина и овес. А так хочется выйти на трек и бежать. Бежать, пока дорожка не кончиться, или с ног не будешь валиться! - мрачно бросила чистокровка. Но энтузиазм, с которым она произнесла два последних предложения, заставили Щелчка не вольно улыбнуться, подняв морду от земли и в какой раз остановив на ней свой пытливый, не пропускающий не одной детали, взгляд. Его сверкающие глаза в миг помутнели от накопившийся грусти, которая вдруг резка прилилась к его мозгу, ибо слова, которые произнесла кобыла, было точным описанием его самого. Отчаяние, которое успело накопиться на колоссальных размеров за прошедшие месяца, вдруг вырвалось в виде полного боли вздоха, которое заставило содрогнуться даже самого Луска. Ноздри судорожно расширились, жадно хватая воздух, словно это было последним наслаждением в его жизни. Мысли и воспоминая о прошлом слились в один комок, который беспечно катался по пределам его уже так достаточно пострадавшего сознания. Глупо было считать, что он один был страдающим существом, которое было заперто за четырьмя стенами.
- Это желание возникает не только у тебя... У меня все с одинаковым смыслом, только не много в ином виде... - медленно прожал гнедой, вяло вздохнув, уже более спокойнее и хладнокровнее. Боже, зачем он ей все рассказывает? Неужели он и правда уже совсем плох?
- А ты какой породы? Уж, явно не чистокровка! Иначе, я бы тебя узнала. И, ты довольно крупный и массивный для скачек! - толи с усмешкой, толи с восхищением бросила его собеседница. Фиг ее знает. Усмехнувшись, жеребец схватил новый пучок травы, задумчиво перекатив это массу по рту.
- Чешская теплокровная. Не уверен, что ты слышала о такой породе, - нехотя ответил гнедой, проследив за взглядом вороной. Двигающийся в их направления конюх заставил коня не вольно прикусить нижнюю губу, плотно прижать уши к затылку и нервно фыркнув. Пусть только посмеет подойти к нему. Прошло всего пять минут, с его прихода в леваду и уж точно он не собираться возвращать в душную, полную вони фекалий и старой, откиданную в тележки с какашками, соломой. К счастью, паренек лишь махнул рукой на пару собеседников, решив их оставить наедине. "Так-то лучше...."
- Кстати, как тебя зовут? - спохватилась вороная, будто бы одергивая себя за свою бестактность.
- Щелчок... - все так же нехотя бросил Чёрт. Вряд ли эта кобыла знала это имя, которое уже довольно много раз прогремело в конкуре. Как никак - данная кобыла являлась скаковой, и ее не должны были интересовать левые специализации.
пфф, да ладно. Все нормально. Это я, долго не играя, пишу тут всякий бред. Аж стыдно.

Отредактировано Lusk (12 Авг 2012 20:18:36)

-Хм, интересное имя. Никогда не слышала подобное, - ответило вороная. Не удивительно. Откуда скаковым лошадям знать хоть что-то про гордость конкура? Внимательно засмотревшись в шуршащие богатой листвой деревья, жеребец не вольно закрыл глаза, все так же мягко и медленно вдыхая богатый различными запахами воздух. Все-таки эта кобыла не была похожа на всех чистокровок. Бестактных, грубых, не видящих даже явных различий в возрасте. А эта? Ее вежливость и доброта заставила удивить даже многое поведавшее за свой век Луска. Щелчок сам не является и не являлся добродетелям, даже скорее полнейшим противоположностью этой характеристики, но все-таки замечать эту черту в других существах он умел до идеала. Если честно, то его собеседница начала по не много заволакивать его интерес, заставляя время от времени внимательней вслушиваться в ее слова, а не просто делая вид, что он внимательно и ему все это интересно. К молодняку он всегда относился снисходительно а иногда они его и вовсе раздражали, но в данном случаи... Может повлиял тот фактор, что данная персона являться кобылой и именно поэтому он сразу не прошел мимо, как делает всегда, когда видел молодую особь, или уже и правда с возрастом он становился все более спокойнее и добрее? "Боже мой..."
- А, я Черная Дама. Хотя все называют меня Ночной Фурией. Но можно просто Фурия. Очень приятно познакомится, - представилась кобыла, в приветствие склонив морду набок. Это уже слишком! "Она что, издеваться?" Выдавив из себя наиболее тихий, добродушный смешок, на который он был способен, жеребец не спеша развернулся к кобыле боком, внимательно вглядываясь в раскрывшийся перед ним горизонт. Нелепо "разбросанные" деревья, с широко расставленными кронами не вольно приволакивали взгляд, в особенности Чёрта, который был страстным любителем флоры и фауны. Или как там его? А чёрт его знает!
- Черная Дама? Мне же лично больше нравится Ночная Фурия. Так интереснее, что ли? Что же, и правда приятно. Никогда такое имя не встречал! - более бодро бросил жеребец, все так же задумчиво вглядываясь в бескрайний горизонт. Облака не спеша плыли по сверкающе-голубому небу, разрываясь на более маленькие облачка, которым все не сиделось на мести. Ему показалось, или его настроение ощутимо поднялось, после не длинного разговора с Фурией? Неужели бодрая энергия от более молодого тела перенеслась и на него? Как знать, как знать. "Тысяча чертей тебя за хвост. Странно, все же!"
- А, ты какой специализации обучен? И, сколько тебе лет, если не секрет? - все не унималась Дама, задавая все более разнообразные вопросы. Чёрт вяло усмехнувшись, обернулся на кобылу, в очередной раз оценивающе ее оглядев.
- Конкур. 140-150. Не много троеборья, - проговорил гнедой, снова повернув морду, внимательно следя за горизонтом. - 12 лет. Не так много для лошадей, но для это всегда казалось большим числом. - наконец закончив предложение, жеребец задумчиво потянулся за соблазнительным пучком травы. Солнце начало приятно припекать, взбираясь на вершину зенита, придавая небу еще более насыщенный цвет.
- А тебе сколько? - поинтересовался жеребец, дожевав клочок травы. Может, она не такая уж и молодая?

Тишина. Она ласкает слух, словно материнский поцелуй. Даже фырчки и ржание лошадей доносящиеся с конюшню теперь были тише. Скорее всего - всех собратьев Луска разобрали на тренировки, ибо в леваде были только они с Фурией. Везет же им. Потянувшись за соблазнительной травой, Чёрт начал медленно вкушать ее вкус, разгрызая аппетитные, налитые соком стебельки, на тысячи кусочков. За прошедшие месяца стояние в деннике и редких вылазок в леваду, жеребец кардинально потолстел, мясо обросло по всему его телу, будто ставя в его прошлом большую, жирную точку. А ведь когда-то он был куда более элегантней и массивнее. Как же ему хотелось пробежаться, почувствовать неизменный ветер в гриве, слышать стук собственных копыт о твердую, покрытую не большими трещинами землю! Но перед скаковой кобылой, у которой на веку, должно быть, не мало достойных побед? Луск, для чешских теплокровных лошадей - был всегда достаточно быстрым, но все-таки даже в мечтах не был противником самым быстрым лошадям - английским чистокровным.
- Не знаю, как для тебя, а для меня лично, да и для всех скаковых лошадей, я думаю, это уже много! - наконец разрезала тишину Фурия, вынося свой вердикт о возрасте Щелчка. Не хотя поведя ушами, жеребец медленно повернул морду на вороную. "Конечно для скаковых лошадей это много, чёрт подери. Для них даже семь лет неимоверно большой возраст. Пфф, знали бы они, да какого возраста выступают в конкуре... " Приоткрыв рот что бы походу дела придумать достойных ответ, жеребец сглотнул слова, не произнеся их, а лишь развернул морду в сторону конюшни, как бы не в значай вглядываясь в эти высокие, белые стены, запах свежего сена, который в миг донесся до него со стороны сеновала, парочка людей, толкающие перед собой пустые тележки двигались по неизвестному ему направлению... Мотнув большой мордой, гнедой вяло потянулся за травой, чье количество ощутимо уменьшилось. Как никак - он здесь не первая и не последняя лошадь, которая так обожает траву, что готова поедать ее несколько часов без передышки.
- Мне скоро будет 5 лет. А, потом, еще пару годков, максимум, и я уйду из конного спорта. И стану я старой и ненужной клячей! - ответила на последний вопрос Чёрта Дама, усмехаясь на последних словах. Приподняв морду от земли, гнедой отогнал с помощь черного, меткого хвоста мух, которые уже достаточно налазились на его гладких боках, после снова ринувшись на траву, наслаждаясь ее вкусом. А нет, кобылка все-таки молодая, зря он так решил. Да и по ней не скажешь, что является старше своего возрасте. Активно работая мощными челюстями, жеребец продумывал, что бы ответить ожидающей его слов Фурии.
- Да, у тебя точно вся жизнь впереди, - усмехнулся гнедой, доедая остатки растений во рту. - А насчет клячи - уж с этим ты ничего не сделаешь. Ибо люди могут сделать тебя кем угодно, - наконец нашелся жеребец и довольный своим ответом не спеша двинулся вдоль забора, на ходу кивнув вороной. Что этот кивок значил - не понял даже сам Щелчок. Наверное - просто по инерции. Одним толчком подняв свое тело в рысь, конь широко раздул бархатные ноздри с кое-где облезлой кожей, жадно глотая воздух и прикрыв глаза. Побегать, так побегать. Слишком уж его тело желало движений. Не будет же противостоять своим желанием? Пыль, поднимавшиеся от его копыт, заставила жеребца довольно ухмыльнуться, ибо это придавало довольно сильный эффект. "Была не была..." Сделав резкий толчок вперед, жеребец с силой рванул в галоп, подняв еще больший клуб пыли.
Кобыла, стоявшая на более высокой местности, могла престо до подробностей наблюдать за гнедым конем, чья шкура поблескивала в лучах утреннего солнца, мускулы, перекатывающиеся по могучему телу выдавали четкие очертания, уши, с отчетливой, черной каймой на ушах, были небрежно прижаты к затылку, а хвост путаясь и вихрясь "плыл" сзади от коня, словно некий черный флаг. Тяжело отфыркиваясь, уже не молодой конь уверенно набирал быстроту, от избытка чувств позволив себе с гордостью запустить черные ноги в воздух, которые с тяжелым стуком снова упали на твердую землю, заставляя Луска, словно гибкий бич, разрезающий воздух и с визгом ударяюсь по его нежной коже, прибавить. Впереди небрежно валялось бревно, по которому, видно, уже прошлись несколько крепких, пытливых зубов его собратьев. Выбросив горячий воздух из легких в виде тяжелого фырчка, жеребец целенаправленно направился на бревно.
Перед прыжком время словно остановилось, стрелка часов брякнула, ели дернувшись назад и остановившись. Часы в душе гнедого, конкурного коня, впервые за всю его жизнь прекратили свой путь. Хоть и на время. Снова он летел над препятствием, как в те былые года, когда его слава лилась по целой стране, но вскоре та жестоко прекратившись, когда Луск улетел в Австралию, где про него ничего было неизвестно. Там он был обычной лошадь, со спортивным прошлым и покрытым туманом будущим. Там, где его имя ничего не значило для людей, где у них были свои герои. Там, где его старая жизнь кончилась и началась новая...
Приземлившись, Луск, тяжело дыша и с болью двигаясь вперед, оглядел всю, покрытую солнечным светом леваду. Парочка нелепых, но высоких кустов как бы не в значай росшие у стенки нового, крепкого забора. "Где-то около 140 см. Боже, зачем я это делаю? " Подняв морду, жеребец уверенно двинулся на высокий куст, который, видно, еще не успели состричь конюхи. Мощный толчок от земли, и конь снова почувствовал все прекрасие полета, хоть и не долгого. Ноги были старательно поджаты и широко раздутые ноздри уже не могли захватывать достаток воздуха, которое требовало долго не бегавшее и не прыгавшее тело поджарого жеребца. С уже большой болью жеребец приземлись обратно, но родную матушку землю, от силы перейдя в рысь и тяжело дыша, двинувшись в тень от пышного дерева. Вкопавшись копытами в землю, гнедой опустил морду к траве, чувствуя, как пена ручьями стекали по его уже и так мокрым бокам. Засохшее горло. Зачем он это сделал? Так долго не прыгая и бегая - сразу ринуться на высокие препятствия. Все-таки жизнь не смогла его сломать...
что я написала? : D

Отредактировано Lusk (13 Авг 2012 16:16:10)

Боль была сильная, но терпимая. Бока тяжело поднимались и опускались, покрылись соленым потом и ели заметной пеной. На ногах была ели заметная дрожь и так же почти все покрывший пот. Ничего. И не такое он на своем веку терпел. Отфыркнувшись, жеребец подняв морду, повернув ее назад, по пути, по которому он прошел. Наконец он снова почувствовал себя настоящим, конкурным конем, за такое долгое время. Ни этого ли он добивался? Подождав, пока дыхание вернется в норму, гнедой уже по привычке потянулся за новым клочком травы, и медленно его разжевывая, подошел к забору. Деревья над его головой мягко шелестели, словно исполняя неизвестную Щелчку мелодию. Дожевав траву, жеребец, словно неугомонная, голодная акула, вцепился в забор, откусив порядочную щепку и без цельно покусав ее, бросил ее на землю, словно не нужную игрушку. Нырнув головой в гущу травы, жеребец не поднимая морду от земли, наслаждался трапезой, словно в попытке игнорировать весь мир. Крепкие зубы грубо раскусывали нежные стебельки, делая из них кашу, пригодную для поедания.
- Щелчок, будь добр, подойди, - словно из неоткуда послышался глубокий, мужской голос. Вздрогнут от неожиданности, Чёрт с неописуемым удивлением уставился на человека, который посмел его потревожить. "От...куда... он знает мое имя?!" Спелое яблоко заманчиво лежало в руке мужчины, его бока  отливались на солнце, что говорило о его сладости и вкусности. Аромат, исходящий от фрукта, на некоторое время даже заставил сделать шаг ближе, да бы вкусить этот божественный вкус, но во время одернувшись, конь резко развернулся на месте, сообразив на морде крысу и угрожающе захрапев, отрысил от парень на пять метров, остановившись и внимательно следя за его действиями. "Прямо искуситель!" Повернувшись крупом к новому, "страшному" объекту, жеребец снова принялся за поедания травы, время от времени отгоняя мух с помощью хвоста и делая шаг вперед, все дальше от человека. Но когда он в последний раз вкушал сладчайший вкус яблока, этого прекраснейшего фрукта? И когда еще вкусит? "Была не была..." Тяжело вздохнув, Луск, осуждая себя за свою любовь к яблокам, медленно, но верно двинулся обратно к пареньку - за своим законным лакомством, время от времени останавливаясь, когда его взгляду попадалось хоть малейшее движения человека, но вскоре снова, не доверчиво, двигаясь вперед. Подойдя к забору, конь осторожно потянулся к яблоку, жадно хлюпая губами и вытягивая шею, словно притворяясь жирафом. Но Луск не был жирафом, и даже хорошо не мог притвориться данным созданием, так что дотянуть до яблока, стоя два метра от ограды и парня - не было возможно. Поежившись, гнедой дошел ближе, на метр, и снова возобновил свою попытку. Хлюпая губами и вытягивая шею, жеребец наконец достал яблоко, но к сожалению - лишь губами. Из-за лускинных попыток достать лакомство, фрукт выпал и покатился по протоптанной земле, поднимая пыль. От силы вытянув шею, гнедой просунул ее через перекладины, в попытке достать упавшее яблоко. Наконец - лакомство оказалось в его крепкий зубах, так что вскоре сочный привкус заполнил рот Чёрта, которые с упоением разгрызал фрукт, словно собака свою любимую кость. Сок залил ближайшею траву и морду коня, которая вскоре стало липкой и с остатками плода на морде, который, в конечном счете, сполз и упал на землю.
Яблоко было съедено, а человек все оставался на месте. Может, стоило подождать, вполне возможно что двуногий может отвести его на тренировку, где у него будет возможность попрыгать? Вполне возможно. Состроив крысу и угрожающе храпя, полностью готовый унести свою задницу подальше, если почувствует угрозу со стороны человека, Луск подошел ближе, но, во всяком случаи - не надолго.

Отредактировано Lusk (13 Авг 2012 18:25:27)

Фурия была так увлечена своими мыслями и проблемами, что не расслышала, что сказал этот гнедой красавец. Она хотела спросить, чтобы не показаться бестактной, но когда повернулась к Щелчку, тот уже отошел от нее на приличное расстояние и пошел рысью. Рысь была красивой и грациозной, но вороную она не очень манила. Вскоре жеребец пустился в галоп. Он бежал быстро, но для скаковой лошади не очень. В какой-то момент Дама хотела поддержать его и пуститься галоп за ним, а потом обогнать Щелчка, как она обгоняла своих соперниц. Но ноги будто приковали к земле. Она поняла, что не получит того удовольствия, пробежавшись по леваде, которое получала на треке. Еще ращ взглянув на гнедого, она грустная, опустила свою черную голову к земле и отщипнула весьма аппетитный пучок травы. И, похоже, бучок получился очень большим. Трава буквально вываливалась из ее рта. Опять! Фурия огляделась по сторонам, убедившись, что ее никто не видит. А гнедой уже вытворял такое, что вороная видела впервые. Он так красиво и грациозно перепрыгнул бревно и кусты, что у кобылы чуть челюсть не отвисла. Вот это, да! Удивилась она, а потом отдернула себя. Видел бы он меня на скаковом треке, он бы тоже офигел! Кобыла обрадовалась и не понятно почему. Тут, к леваде подошел какой-то парень. Фурия его особо не рассматривала, ее больше привлекло то, что было в руках незнакомца. Яблоко! Она думала, что тот ее сейчас позовет и она кинется к нему на всех порах. Но мечта была далека от истины. Незнакомец позвал гнедого и тот к нему подошёл. Отчаянная и почти усомнившаяся в себе и во всем, кобыла отвернулась и ушла подальше, чтобы не наблюдать за чужим счастьем. Ладно... Хоть, кому-то везет! Сделала она для себя вывод. И, даже, немного приободрилась. Она скрылась в тени огромного дерева, которое росло возле левады и снова принялась жевать траву. Солнце уже припекало и нагрело спину вороной кобылы. Хоть немного остужусь... А то, с меня скоро пар пойдет! А я не хочу быть поджаренной, когда у меня еще есть шанс выступить на скачках, и не раз! От ее раздумий отвлек знакомый голос, который звал вороную к себе. Фурия навострила уши и подняла свой взор. Возле входа стоял ее любимый конь. Он звал Фурию, а в его руке болтался коричневый кожаный чембур. Кобыла широким шагом и ободряющей походкой направилась к нему. Она бросила быстрый взгляд в сторону Щелчка, но уже подошла к конюху и отвернулась. Он похлопал ее по шее и почесал между ноздрей. Вороная, в ответ, радостно фыркнула, от чего волосы на его голове слегка встали дыбом.
- Ах, ты проказница! - он усмехнулся и игриво толкнул Фурию плечом. Та заржала и и тоже толкнула его в плечо мордой. Он засмеялся и вывел из левады. Пока они шли, конюх что-то говорил своей вороной спутнице, а та, то фыркнет, то заржет, то начнет бить копытом. Они уже подходили к конюшне. Он завел ее в свой денник, опять похлопал по шее, почесал нос и добавил:
- Будь хорошей и не шали!
Вороная хотела сказать "Конечно!", но из ее уст вырвалось гулкое ржание, разнесшееся по всей конюшне. Лошади, которые стояли неподалеку, подхватили ее ржание. Конюх прикрикнул на них. Он, отстегнув чембур и закрыв леваду, прошелся рукой по ее черному носу и ушел.
---денник---

Жеребец отвёл уши назад. Что такое? Окрысится? Но ведь я пока ничего не делал. - подумал ты. Однако конь не корысился, он лишь повернул уши. Вскоре обернулся. Ты лишь стоял и смотрел на коня.
После дверь левады заскрипела. Ты повернул голову и увидел, как довольно - таки молодая кобылка подбегает к конюху. Она смешно "поздоровалась" с ним, и они уши. Лошадь увели с левад и закрыли калитку. Ничего такая, экстерьер красивый. Скаковая наверн. Поджарая кобыла. Только я скачками не увлекаюсь, а так бы взял в работу. - подумал ты. Честно говоря, ты не очень любил работаь с кобылами т.к. у них один день такой настроение, а в другой - другое. Не нравилось тебе это. Ты лучше жеребца или мерина выберешь, нежели кобылу. Бывают редкие случаи, но они на то и редкие, что не всегда происходят. Вот так кобыла, с Германии, была той самой, из редких.
Жеребец, после предложенного тобою кусочка сахара посмотрел на тебя, а потом уставился на рафинад. Ну же, возьми его что ли. - подумал ты. Шелчок сделал шаг вперёд, на встречу. Большое, раскидистое дерево, что росло в леваде, было очень красивым. Было бы не плохо сфотографироваться под ним с кем - нибудь из лошадей. - подумал ты. Тут у тебя из руки пропал сахар. Ты опомнился и увидел, как Луск уплетает за обе щёки этот кусочек. Ну наконец - то. - подумал ты.
Ты потянулся к коню, как тот корысился и напрягся.  Это было заметно по тело жеребца. Да не бойся ты. - молвил ты и продолжал тянуться. Конь "застыл"...
Ты огладил Щелчка по носу, потом по лбу, а вскоре прошёлся рукой по всей морде. Тут потянулась вторая рука, она чесала шею жеребца. Ай молодец какой. - проговорил ты. Ты пролез в леваду и вновь начал наглаживать лошадь. Молодец, не шугается. Классный конь. Сегодня точно пойдём на тренировку. - подумал ты. Вот думаю, вести тебя на тренировку или погулять оставить? А если идти, то куда, в поле или в на плац? - проговорил ты. Ты хотел бы съездить в поля, но не был уверен в коне. Пойдём на улицу? Или ты не адекват в полях? - усмехнулся ты и вновь почесал коню шею. Через минуту твоя рука опустилась на спину лошади и прошлась по ней вдоль шерсти. А ты грязный, однако. - сказал ты, посмотрев на свою руку. Чиститься будем? - спросил ты, вновь огладив коня по спине. Хороший конь, хороший. Интересно, какой он под седлом. Судя по движениям - мягкий. - подумал ты и улыбнулся.

А ты всё продолжал оглаживать жеребца, тем самым показывая ему, что зла ему не желаешь. Даааа, такая лошадь. Сколько мощи в нём, энергии, силы.. - думал ты. Конь стоял спокойной, пока ты гадил его. Интересно, как он будет вести себя под седлом? Раз подпустил меня ближе, значит что - то вроде доверия испытывает... Ладно, ничего страшного, каждый может ошибиться... Если что, будем продолжать работать до тех пор, пока не исправим... - рассуждал ты.
Тем временем тело коня дрогнуло, ты на секунду убрал руку от шеи. Дальше Щелчок всхрапнул и зашевелил ушами. Нет, ты не испугался, лишь неожиданность и только. Вскоре жеребец поднял переднюю ногу и резко поставил её на землю, отчего поднялась пыль. Ты улыбнулся и вновь продолжил гладить лошадь. Gutes Pferd. - молвил ты. Эта фраза означала ничто иное, как "Хорошая лошадь", только по - немецки. Ты родом из Германии, поэтому у тебя осталась привычка иногда говорить немецким языком, не замечая этого. К примеру, в ссоре ты мог сругнуться на своём, чтоб никто не понял и не был обижен.
После твоего предложения пойти на тренировку конь сделал шаг на встречу и тут же раздул свои ноздри, хлестая себя своим же хвостом. Хм... Что он пытается мне показать? - подумал ты. После вопроса, адекват ли он или нет, жеребец сделал шаг назад и поставил уши "Торчком". Ох какой. - подумал ты и улыбнулся...
После предложения почиститься Луск повертел головой. Что? Не хочешь? - спросил ты. Вскоре ты обошёл коня кругом, проведя ладонью по всему телу, и закончив "осмотр", посмотрел на свою руку, она была на столько грязная, что лучше было бы и не видеть. Э, нет, брат, нам по - любому надо почиститья т.к. это.... Ну не дело, согласись, ну? Ты грязный до невозможности. - сказал ты и показал грязную ладонь коню, чтоб он увидел, какой он "чистый". Так, почистимся с тобой и пойдём на гулять. И не обсуждается. - сказал ты, и пристегнув к коню чумбур, огладил по морде. Ты взял телефон, набрал кого - то, после сбросил. Минуты через две пришёл коновод и дал тебе щётки. Амуницию неси через 15 минут. - сказал ты. Парень ушёл.
Ну что, выбирай, либо ты даёшь мне себя почистить, либо продолжаешь гулять в леваде в гордом одиночестве, через некотрое время став ещё грязнее... - последнее слово ты сковеркал, показывая, мол не приятно, когда ходишь грязный, особенно лошадям. Как бы призывал коня почиститься. Ты протянул чумбур к стойке левады, но не завязывал, и так же протянул кусочек сахара Щелчку... Ты ожидал реакции коня...